Когда от школы требуют план работы на месяц, вспоминается, что в течение месяца у нас в школе проходит более 5 тысяч уроков. И можно ли вместить в скупые строки плана то, что происходит на учебных занятиях? Или после них? Я не верю, что этот процесс укладывается в распространившийся термин «образовательные услуги». Школа для нас, учителей и учеников, есть жизнь. А жизнь — это действия и страсть, а не просто тема для изучения.

Простите за такое вступление к изумительно волнительным размышлениям Алевтины Михайловны Добрыниной. В потоке новостей порою теряется главное, для чего существует школа. Иногда необходимо остановиться и к этому главному вернуться.

Если ты стоишь перед классом, ты должен держать и линию обороны, и линию наступления. Ты должен объяснить, почему в жизни так, а не иначе. Ты должен быть уверен, ты должен быть авторитетом… Должен, должен, должен… Но ты, учитель, просто человек, и ты точно так же, как герои литературного произведения и простые смертные люди, рвёшься, терзаешься, ищешь эти злополучные ответы, проживая жизнь не столько свою (да, я помню про аlter ego, но без этого учителю литературы никуда!), сколько жизнь героя произведения или автора, написавшего оное. И как спокойно становится, когда находишь ответ, и как страшно порой бывает от найденного ответа.

Ф. И. Тютчев. Услышав знакомое имя, многие из нас вспомнят, что это поэт, кто-то прочтёт несколько заученных в школе строф, ещё более «продвинутые» назовут цикл стихов, посвящённых Денисьевой. Пожалуй, если бы не любовная лирика поэта, имя Тютчева было бы не столь известно.

Самые красивые, умные, европейски образованные, утончённые, изящные – и нет конца эпитетам, которыми можно наделить тех женщин, которые встретились на жизненном пути Тютчева. Как они его любили, как боготворили! Видел ли он это, понимал ли в бесконечном поиске женского идеала?!

Элеонора Петерсон любила поэта самозабвенно. «Нигде человек не был столь любим другим человеком, сколь я любим ею. Не было ни дня в её жизни, когда она, не колеблясь, не согласилась бы умереть за меня» Нежная и хрупкая, она стала для поэта надёжной опорой.

Тютчев признавался, что несёт в своей крови «это ужасное свойство, не имеющее названия, нарушающее всякое равновесие в жизни, эту жажду любви». Поэт считал себя однолюбом. Но любовь к одной уживалась в нём с увлечением к другой, и он ничего не мог с этим поделать… или не хотел?

Э. Дёрнберг – одна из самых красивых девушек Мюнхена. Образованная, умная, великодушная, она не могла не очаровать поэта, но, понимая противоестественность их отношений с Тютчевым, уговаривает его расстаться. Поэт знает о страданиях Эрнесты: «Сколько достоинства и серьёзности в твоей любви – каким мелким, и каким жалким я чувствую себя сравнительно с тобою!»

Элеонора, узнав об увлечении мужа, попытается покончить жизнь самоубийством, но… простит мужа и через некоторое время умрёт в жесточайших муках от нервного потрясения и болезни после пожара на пароходе, на котором она с тремя крохами дочками будет добираться до человека, ради которого готова была отдать жизнь.

Эрнестина, верная, любящая безоговорочно и слепо, страдающая и неизменно прощающая, всегда будет с Тютчевым. И тогда, когда от неё отвернутся, и тогда, когда он, пренебрегая условностями света, отправится к ней из Италии в Германию, чтобы она помогла выстоять в тяжёлых для него обстоятельствах.

Всё отнял у меня казнящий бог:

Здоровье, силу воли, воздух, сон.

Одну тебя при мне оставил он,

Чтоб я ему ещё молиться мог…

Они сочетаются браком через год после смерти барона Дёрнберга. На свет появятся ещё 3 детей Тютчева. Эрнеста станет хорошей матерью и для дочерей поэта от первого брака. Она боготворит мужа, живёт его жизнью, отказавшись от суеты света. Что ещё нужно человеку для счастья?

Тютчев всю жизнь искал такую, которая могла поить его своей нежностью, своей безоговорочной любовью. Находил и очень быстро охладевал. Соллогуб вспоминал: «Ему нужны были каждый вечер яркий свет люстр и ламп, весёлое шуршание дорогих женских платьев и говор и смех хорошеньких женщин». Возраст поэта приближался к полувековой отметке, когда к нему пришла последняя любовь. Елене Денисьевой 24, ему 47. Остроумная, впечатлительная, блестящая молодая особа из многочисленных поклонников выбрала Тютчева.

Любила ты, и так, как ты,

Любить –

Нет, никому ещё не удавалось-

О Господи!.. и это пережить…

И сердце на клочки не разорвалось…

Когда скрывать их отношения стало невозможно, тёте Денисьевой, инспектрисе Смольного института, пришлось уйти с работы. От Елены отрёкся отец. Ей отказали в обществе. Отношения Денисьевой и Тютчева продолжались почти 15 лет. От былой красоты девушки, её весёлости, жизнерадостности остался призрак – бледный, почти невесомый. Любила Денисьева испепеляюще, неистово и несла на алтарь любви всё, чем дорожит земной человек, всё… ради любви. Поэт потерял двух из троих рождённых в этих отношениях детей. Денисьева умерла от чахотки в возрасте 38 лет. О смерти Елены Тютчев писал: «Гноится рана, не заживает». Поэт винил себя, что не сделал Елену Александровну по-настоящему счастливой, что он и сгубил её. Это удесятеряло его горе.

Эрнеста переживёт поэта на 8 лет. Тактичная и мужественная, та, которой Тютчев посвятит лишь малую толику любовной лирики, издаст все произведения, адресованные женщинам, которыми восхищался Тютчев.

Честно, мне не хочется, чтобы те, кто всё-таки добрался до этой строки, стали бы апеллировать терминами из психологии, объясняя отношения поэта, хуже того – по-житейски резко раздавать ярлыки и тем, и другим. Имеем ли мы право судить поэта? Его женщин? Нет у нас на то морального права.

Святые женщины… Невозможность. Фатальность. Рок. Служение. Приговор. Что хотите… И к любви, оказывается, можно быть приговорённым. И понять эту силу жертвенной любви, её величайшее счастье и обречённость не всем дано. «Так Богу угодно, — говорила Эрнестина.- И я смиряюсь перед Его святою волею, не без того, чтобы по временам горько оплакивать свою судьбу».

Оплакивал ли судьбу своих женщин Тютчев? Испытывал ли муки совести? Понимал ли, как верно и мучительно их губит? Думал ли в минуты отчаяния, поседев за одну ночь у постели умирающей Элеоноры, за что посылает ему Бог такие испытания? Думал, понимал, «сколько горестных минут, любви и радости убитой» он принёс любимым женщинам, но ничего изменить не хотел, не мог. Как отказаться от любви таких женщин?! Было в их чувстве что-то магическое, необъяснимое, влекущее, питающее его эго.

«Он был поэт. Он требовал любви, чтобы отливать из неё слова и рифмы – и всё во имя них, безропотных и безрассудных женщин. А для себя просил у Бога одного – «помилования, помилования, помилования» (Е.Горбунова)

«И страшно – грустно стало мне»…

Не наше дело – судить. И наказывать тоже не наше.

На уроке я не знала, куда деться от твоих больших глаз, которые ни на минуту меня не отпускали, и я не знала, что я буду говорить, если в эту секунду, как только я закончу читать стихотворение, не раздастся звонок. Судьба сжалилась надо мной. Звонок. Я обещала найти ответы на твои немые вопросы. Но я знаю, что ты ждала от меня не такого объяснения. Вижу, как ты негодуешь, не находя слов для выражения своих чувств. Но такова жизнь, вернее, и такой она тоже может быть. Знаешь, есть НЕВОЗМОЖНОСТЬ жить иначе… «Смирись, о сердце, не ропщи»…

О, как убийственно мы любим,

Как в буйной слепоте страстей

Мы то всего вернее губим,

Что сердцу нашему милей!

Понимаю, что вдруг все эмоции собрались разъедающим горло комом. Ты смахнула слезу. «Помилуем» его… И каких это стоило нам сил, знать ему не дано…»